Роботы и Империя - Страница 52

Она говорила, ей аплодировали, и она стояла перед публикой прямо, спокойно, все ее видели. Что еще за непредвиденное обстоятельство? Глэдия улыбнулась.

– Я считаю этот вопрос дружеским. Вы хотите, чтобы я продемонстрировала вам свое образование? Кто из вас хочет, чтобы я заговорила по-соляриански? Не стесняйтесь, поднимите руки.

Поднялось несколько рук.

– Человекоподобный робот на Солярии слышал, как я говорила по-соляриански. И это его погубило. А ну-ка, кто хочет услышать солярианскую речь?

Зал превратился в море колыхавшихся рук. Глэдия почувствовала, как ее теребят за брюки, и быстрым движением стряхнула чужую руку.

– Прекрасно. Опустите руки, дорогие мои родственники. Видите ли, сейчас я говорю на галактическом стандартном, который является и вашим языком. Однако я говорю так, как говорят на Авроре, но вы понимаете меня, хотя некоторые слова я, возможно, выговариваю не так, и мой голос может иногда сбивать вас с толку, потому что некоторые звуки у нас произносят высоко или низко, словно поют. Другим космонитам это кажется смешным. В солярианском же языке эта напевность отсутствует, в ней много горловых звуков, раскатистое «р».

Она произнесла несколько фраз. В зале засмеялись, но Глэдия даже не улыбнулась.

Наконец она подняла руки и резко опустила их, словно что-то отрубила, Смех смолк.

– Я, вероятно, никогда больше не поеду на Солярию, а потому у меня не будет случая пользоваться солярианским языком. – Она повернулась к Д. Ж. и слегка поклонилась ему, заметив, что у того выступил пот на лбу. – Славный капитан Бейли информировал меня, что я неизвестно когда вернусь на Аврору, так что могу отбросить и аврорианский диалект тоже. Значит, у меня единственный выход – говорить на диалекте Бейлимира, и я сразу же начинаю практиковаться.

Она сделала вид, что засовывает большие пальцы за несуществующий пояс, выпятила грудь, опустила подбородок, изобразила самодовольную улыбку Д. Ж. и сказала, стараясь имитировать его баритон:

– Мужнины и женщины Бейлимира, должностные лица, законодатели, уважаемые лидеры, сограждане – сюда входит каждый, кроме, вероятно, неуважаемых лидеров… – Она старалась проглатывать некоторые буквы или произносить их с придыханием.

На этот раз смех был громче и продолжительнее, и Глэдия тоже позволила себе улыбнуться. В конце концов она заставила их смеяться над собственным языком.

Когда все успокоились, она сказала по-аврориански:

– Все диалекты странны тому, кто к ним не привык, и это часто восстанавливает людей друг против друга. Но ведь диалект – это просто манера говорить. Все мы – и я, и вы, и люди в других обитаемых мирах – должны слушать язык сердца, а у него нет диалектов. Этот язык – если только мы будем его слушать – звучит одинаково для всех.

Глэдия хотела сесть, но тут раздался женский голос:

– Сколько вам лет?

– Сядьте, мадам! – проговорил Д. Ж. сквозь зубы. – Не обращайте внимания на вопросы.

Глэдия повернулась к Д. Ж. Он привстал.

Люди на сцене, которых она видела в полутьме, напряженно подались вперед. Она снова повернулась к зрителям и звонко крикнула:

– Здесь хотят, чтобы я села. А вы хотите? Я вижу, вы молчите, Кто хочет, чтобы я осталась здесь и честно ответила на вопрос?

Раздались аплодисменты и крики:

– Оставайтесь! Оставайтесь!

– Глас народа, – сказала Глэдия. – Простите, Диджи и все прочие, но мне велят говорить. – Она искоса взглянула на луч света и крикнула: – Я не знаю, кто там управляет светом, но осветите зал и отключите этот луч. Мне наплевать, как это отразится на гиперволновых камерах. Наладьте хорошенько звук, вот и все. Я буду говорить хоть в темноте, лишь бы меня было слышно. Правильно?

– Правильно! – послышался многоголосый ответ. – Свет! Свет!

Кто-то на сцене дал сигнал, и в зале вспыхнул свет.

– Вот так гораздо лучше, – сказала Глэдия, – Теперь я вижу вас, мои родственники. Я хотела бы, в частности, увидеть женщину, задавшую мне вопрос. Я хочу говорить непосредственно с ней. Давайте не прятаться. Если у вас хватило смелости задать вопрос, то задайте его открыто.

Она ждала. Наконец где-то в середине зала встала женщина. Темные волосы, туго стянутые сзади, смуглая кожа, темно-коричневое платье подчеркивало стройную фигуру. Она сказала слегка скрипучим голосом:

– Я не боюсь встать и еще раз спросить: сколько вам лет?

Глэдия спокойно смотрела на нее и не чувствовала неприязни. Возможно ли это? На протяжении трех первых десятилетий жизни ее настойчиво учили, что находиться в присутствии людей, даже одного человека, непереносимо. А сейчас она без всякого смущения видит перед собой тысячи. Она была слегка ошеломлена и вполне довольна.

– Пожалуйста, мадам, оставайтесь стоять, и поговорим. Как мы измеряем возраст? В годах, прошедших после рождения?

Женщина спокойно ответила:

– Меня зовут Синдра Лэмбит. Я член законодательного органа и, следовательно, из тех, кого капитан Бейли назвал «законодателями и уважаемыми лидерами». Во всяком случае, надеюсь, что я «уважаемая». – В зале раздался смех. – Отвечая на ваш вопрос, я думаю, что число галактических стандартных лет, прошедших со дня рождения, – обычное определение возраста человека. Так, мне пятьдесят четыре года. А сколько вам? Вы можете назвать цифру?

– Могу. Со времени моего рождения прошло двести тридцать пять галактических стандартных лет, значит, я больше чем в четыре раза старше вас.

Глэдия говорила откровенно и знала, что ее маленькая стройная фигурка выглядит в тусклом освещении совсем девчачьей.